Об этом мы говорим с Михаилом Афанасьевым, президентом Российской библиотечной ассоциации, директором Государственной публичной исторической библиотеки России.
Библиотека вошла в политическую повестку–Михаил Дмитриевич, сейчас библиотеки востребованы обществом, также их поддерживает власть. Хотя относительно недавно казалось, что библиотеки ждёт упадок на фоне развития современных информационных технологий. Эти технологии продолжают развиваться, тем не менее сейчас мы видим библиотечный ренессанс. Как вы считаете — почему так происходит?
–Ну, начнём с власти. В последнее десятилетие мы замечаем, как постепенно библиотека входит в политическую повестку дня. Действительно, в какой‑то момент представлялось, что новые средства массовой информации, интернет имеют монополию на доступ к информации. А библиотека воспринималась как место, где выдают книги. И казалось, что книги уже не столь актуальны. Но идёт время, и выясняется, что в обществе есть потребность в некоем культурном контексте. И власть это тоже почувствовала.
–Что в данном случае подразумеваем под культурным контекстом?
–Я немного отвлекусь от темы и поясню. Социологи заметили, что чем меньше населённый пункт, тем чаще люди ходят в магазин. Казалось бы, какая разница, если речь идёт о ежедневных покупках? Но магазин в селе оказывается местом, где узнают новости, делятся впечатлениями, суждениями. Правда, в магазине это происходит на бытовом уровне. А человеку также важно побывать в культурном сообществе и поговорить уже на другие темы, более высокие. И вот этот культурный контекст для власти вдруг оказался важным, потому что без него общество неуправляемо. Это не сразу стало очевидно, но это так.
–То есть экономия на библиотеках дорого обходится и власти, и обществу?
–Приведу ещё один пример. Вот вы живёте в небольшом населённом пункте, на вашей улице стоят столбы, на которых прикреплены лампочки. Поэтому на вашей улице вечером и ночью светло. А потом в какой‑то момент местные власти решили сэкономить и электричество в лампочках отключили. Что происходит с жителями? Они понимают, что жить здесь дальше неперспективно…
–Даже если это на самом деле всего лишь экономия…
–Да-да. Но все понимают, что будущего здесь нет. Что‑то подобное стало происходить и с библиотеками: когда их стали закрывать из экономии, для людей это был сигнал о том, что дальше жить в этом месте невозможно. И властям это вдруг стало понятно, хотя сначала, думаю, на уровне ощущений.
–Значит, инициатива преобразования библиотечного дела и библиотек пошла сверху?
–Что преобразования необходимы, лучше всего понимали библиотекари. И они сами предложили механизм обновления библиотек. И тогда появились модельные библиотеки. Было это тридцать лет назад.
–Полагала, что создание модельных библиотек — современный проект. В нашей области, например, первой модельной библиотекой стала Котласская городская. И произошло это пять лет назад.
–Первые образцовые библиотеки, то есть те, которые можно взять за образец, появились в Чувашии именно где‑то 30 лет назад. Потом их стали называть модельными. То есть хотели показать — вот смотрите, какой должна быть библиотека. Но в то время финансовые трудности не дали этот опыт распространить на всю страну. Но со временем поняли, что эти образцовые библиотеки оказались чрезвычайно эффективными. Обновились не только стены и интерьер библиотек, там появились новые идеи, новые услуги. Люди туда пошли. И авторитет власти вырос, потому что она сделала такой очень важный шаг в сторону общества. И вот этот пазл сложился, и стало ясно, что через библиотеки, через такую массовую структуру можно и поднимать авторитет власти, и поддерживать настроение общества. То есть многие и социальные, и такие сугубо прагматические вещи можно решать через библиотеки.
–Наверное, библиотеки — самые распространённые в стране среди всех учреждений культуры?
–Конечно. Сколько у нас театров в стране? Музеев немногим больше. Такого количества учреждений культуры, как библиотеки, больше нет. Даже клубы и дома культуры с ними не сравнятся. Стало понятно, что, вкладываясь туда, можем получить очень хороший эффект. Самый большой эффект, который только возможен. Именно это и внесло библиотеки в политическую повестку дня.
А после того как были приняты уже судьбоносные вещи — поправка к Конституции про традиционные культурные ценности и указ президента об основах культуры и духовного развития общества, стало ясно, что эта инфраструктура реально может участвовать в этом процессе. И не через виртуальное пространство, а вот прямо физически общаясь с глазу на глаз с населением.
Я как-то сравнил библиотеки с воздухом. Мы, когда дышим, не ощущаем его, что он есть. А станет воздуха меньше — и мы задыхаемся. И библиотеки — это воздух культуры.
Библиотеки — не бизнес
–Михаил Дмитриевич, вы автор и один из разработчиков документа, который называется «Стратегия развития библиотечного дела в Российской Федерации на период до 2030 года». Чем вызвана необходимость разработки её именно сейчас?
–Очень важно отметить, что инициатива её разработки шла не от власти, а от библиотечного профессионального сообщества. Мы сначала думали, что создадим концепцию, то есть договоримся между собой о том, как будут развиваться библиотеки. Но в общении с министерством культуры поняли, что надо делать документ, в котором была бы задействована и власть. Ведь библиотеки — это не бизнес. Поэтому в стратегии есть два направления: одно для профессионального сообщества, а второе — показать власти, во что нужно вкладывать средства, на что нужно обращать внимание в библиотечном деле.
–Чтобы она в этом деле опиралась на ваш профессиональный опыт, а не придумывала бы что‑то своё?
–Да, мы подумали за неё. Но, прежде чем говорить о том, как мы будем развиваться, давайте добьёмся, чтобы мы не погибали. Потому что к моменту создания стратегии у нас каждый год в стране закрывалось около 800 библиотек каждый год.
–Несмотря на нынешнее внимание властей, библиотеки всё же закрываются?
–Да. Потому что библиотека отличается от любого другого института культуры двумя вещами. Во-первых, она сама не зарабатывает деньги. Любое учреждение культуры — театр, музей, дом культуры — худо-бедно, но какие-то деньги приносит. Библиотека по закону не имеет права оказывать платные услуги. Ну, кроме дополнительных каких‑то, которые составляют два процента от всех доходов. А в сельской местности — ноль. Второе. Она постоянно требует финансовых вложений, потому что нужно покупать книги. Библиотека не может работать на книгах, которые десять лет назад закуплены. Каждый год нужна новая книга, и всё! И получается, что для бюджета муниципалитета самая расходная статья — это библиотека.
–Видимо, поэтому приходится всё чаще слышать, что власти подталкивают библиотеки оказывать всё больше платных услуг и зарабатывать деньги.
–Это одна из наших бед. Понимаете, новому поколению чиновничества проще работать с минимальным количеством показателей. И чем они проще, тем проще для системы. Например, показатели эффективности — посещаемость учреждения культуры и заработки — подходят под любое учреждение культуры, кроме библиотек.
–Почему для библиотек надо делать исключение?
–Возьмём такой показатель, как посещаемость. Эта характеристика была вспомогательной. Эффективность в другом — обеспечить человеку доступ к информации. Чтобы он получил ту книгу, которую хочет, и ту информацию, которая ему требуется. А сейчас тем более посещаемость не может быть показателем эффективности, когда мы создаём электронные библиотеки. Прежде всего это касается крупных библиотек. Человек может получить информацию, не посещая её, если ему так удобно. А показатель посещаемости остался потому, что так он помогает высчитать нагрузку на сотрудников библиотеки. Это рабочий инструмент, а вовсе не критерий эффективности. То же самое с деньгами. В законе о библиотечном деле написано, что государство гарантирует бесплатность библиотечных услуг. Потому что это библиотека, а не клуб, не театр. И всё там должно быть бесплатно. Но чиновники не всегда знают законы и переносят критерии из одной сферы в другую. И с этим мы стараемся бороться.
–В вашей стратегии названы конкретные ориентиры развития библиотечного дела?
–Да. Необходимо, чтобы к 2030 году у нас 90 процентов библиотек соответствовали стандарту. Второе — это нормативная база. Чтобы в законах совершенно чётко были установлены границы, и было бы понятно, что делает библиотека, а что не относится к библиотечной деятельности. А у нас ведь библиотеки не только государственные, есть также школьные, вузовские, тюремные, военные, технические. И здесь тоже существуют свои особенности.
Машина библиотекарю не конкурент
–Информационный мир меняется очень быстро, и предсказать, как это будет происходить даже в ближайшем будущем, трудно. В стратегии по этому поводу вы какие‑то прогнозы и установки даёте?
–Что касается меняющегося информационного мира, его цифровизации, здесь, конечно, мы никаких прогнозов не делаем. Но мы указываем на те направления, в которые нужно вкладываться. К примеру, это искусственный интеллект. Машина может выполнять многие функции в библиотечном деле. И уже выполняет.
–Насколько в таком случае будет востребована профессия библиотекаря? Не попадёт ли она в список вымирающих?
–Наоборот, у нас есть кадровый дефицит, потому что сегодня количество вузов и техникумов, где готовят библиотекарей, сократилось. И эту ситуацию тоже надо исправлять. Сейчас идёт смена поколений, притом очень сильная. Поэтому в стратегии есть целое направление, связанное с тем, как готовить специалистов.
Ну и ещё одна вещь, которая, скорее, ближе к цифровой. Это обеспечение всеобщего равного доступа к информации. Значит, необходим всеобщий широкополосный интернет. Сегодня библиотека должна быть порталом, через который можно получить информацию со всего мира. А библиотекарь — профессионал, который знает, где какую информацию найти. Но также важен и грамотный пользователь. И его тоже надо готовить. Это примерно те направления, которые ставит стратегия.
Архангельская область среди первопроходцев
–Стратегия уже начала работать?
–По нашему закону должны приниматься два типа документов. Это план реализации стратегии на федеральном уровне и планы её реализации на региональном уровне. Вот чем замечательна Архангельская область — она одна из первых приняла региональный стратегический план мероприятий. Пока же регионы очень медленно на это реагируют.
–У нас есть лидер в библиотечном деле — библиотека имени Добролюбова…
–Действительно, библиотека имени Добролюбова в Архангельске выступала и выступает неким первопроходцем во всём. И очень непросто делать то, чего ещё не было и нет опыта, на который можно опираться. Она сама создаёт такой опыт. И это очень ценно.
–Вы приехали к нам после участия во Всероссийском библиотечном конгрессе в Мурманске. О чём самом важном там говорили?
–Это наш ежегодный конгресс, на нынешнем мы обсуждали всё, что связано с восстановлением идеологической работы библиотек. Вот мы это назвали библиотечным культурным кодом России. Это был девиз конгресса. Это ответ на сегодняшние вызовы.
–Михаил Дмитриевич, вы в Архангельск уже приезжали, но на нашем фестивале «Белый июнь» впервые. У вас уже сложилось мнение о нём?
–Это очень интересный фестиваль, разумеется, могу оценивать только его книжную составляющую. Я бы отметил две вещи. Во-первых, его авторитетность в среде книжников. Смотрите, сколько серьёзных издательств приехали сюда. Вот я хожу, узнаю их — кого‑то видел, когда был в Мурманске, кого‑то встречал на ярмарке на Красной площади. И этот книжный фестиваль — один из лучших в России. Во-вторых. вижу, как город наполнен этой информацией, что людям это важно.
И этот книжный фестиваль поддерживает интерес к книге в целом, к писательскому, издательскому делу и, конечно, библиотечному. И в этом его особая ценность.
Светлана ЛОЙЧЕНКО
https://pravdasevera.ru
